Мистический реализм, история о цыганском проклятии, символизм, таро
Роман "Восход памяти" (2022)
Жизнь Марианны похожа на сказку, но отнюдь не добрую – чем дальше, тем страшнее. Всему виной – проклятье цыганки, повстречавшейся девушке на перроне железнодорожной станции. А что, если встреча эта не случайна, и вся ее жизнь подчинена чьему-то заранее продуманному плану? И проблемы в личной жизни, и несчастный случай, покалечивший ее, и необъяснимые провалы в памяти, и таинственный Вихрь – помеха в информационном поле, который пытается отыскать молодой ученый – Константин , - все части одной мозаики.
Жестокая цыганка, мальчик – андрогин с на редкость не походящим ему именем, призрачная девочка, обитающая по ту сторону зеркал, что зовет себя Марийкой, популярный рэп-музыкант и некая Бусинка – сущность из недр земли, – все связаны между собой невидимой нитью. И ключ ко всему запрятан глубоко в тайных подвалах памяти Марианны.
Личная история Марианны – история взаимоотношений девушки с ее прошлым и будущим, тесно переплетенная с символикой Таро, бег от самой Смерти. «Смерть – это Гидра, от нее надо бежать!» Только ли от нее? Марианне раскрывается альтернативная картина мира, с восприятием которой понимаешь, что бежать по сути некуда.
Книга погружает в мир магии и мистического символизма. Наряду с занимательным сюжетом и неожиданной развязкой, в ней под художественным соусом преподнесены некоторые практические знания.
Жестокая цыганка, мальчик – андрогин с на редкость не походящим ему именем, призрачная девочка, обитающая по ту сторону зеркал, что зовет себя Марийкой, популярный рэп-музыкант и некая Бусинка – сущность из недр земли, – все связаны между собой невидимой нитью. И ключ ко всему запрятан глубоко в тайных подвалах памяти Марианны.
Личная история Марианны – история взаимоотношений девушки с ее прошлым и будущим, тесно переплетенная с символикой Таро, бег от самой Смерти. «Смерть – это Гидра, от нее надо бежать!» Только ли от нее? Марианне раскрывается альтернативная картина мира, с восприятием которой понимаешь, что бежать по сути некуда.
Книга погружает в мир магии и мистического символизма. Наряду с занимательным сюжетом и неожиданной развязкой, в ней под художественным соусом преподнесены некоторые практические знания.
- Художник Наталия Федорова
- Художник Наталия Федорова
- Художник Валентина Симонова
- Художник Наталия Федорова
- Художник Наталия Федорова
- Художник Наталия Федорова
«Наши жизни… Нам только кажется, что они пересекаются. На самом деле они параллельны. Общей реальности не существует. У каждого своя дорожная карта мира. Разные очки — разные фильмы».
«— Я долго буду ехать в маршрутке? — спросила Бусинка. Мать, поразмыслив, отвечала: — Долго, дочка, очень долго. Ты забудешь, как оказалась в ней. В маршрутке поедут с тобой и другие странники, много других, даже слишком много, и они тоже ничего не будут помнить. Но все они как один станут уверять тебя, что ты всегда жила в маршрутке, родилась в ней, и тебе придется поверить этому. А позже тебе начнут доказывать, и ты уверишься, что другого мира, помимо маршрутки, не существует вовсе».
«Широкая деревенская дорога… Заснеженный асфальт, по бокам — неказистые деревянные домишки утопают в сугробах, впереди — туманный горизонт оловянных небес. Прежде она уже шла той дорогой, вот только никак не припомнит когда. Голова ее покрыта серым пуховым платком, из-под которого выбиваются черные кудри. Грузное тело едва способно выдержать путь, но она знает — идти надо, не такое терпели. Но куда и зачем она идет, она силится вспомнить, но усилия эти напрасны… Марианна открывает глаза. Странный сон…»
«— Что такое Вихрь?
Чуткий к произнесенным словам ветер, выметая из-под колес листву, закружил ее в воздухе ровным кольцом, затем, стремительно изменив направление, швырнул вниз, разметав в беспорядке по коленям Марианны. Для нее это был знак, для мужчины — напоминание. Подмена понятий не меняла сути — Вихрь стоил того, чтобы о нем послушали, Вихрь стоил того, чтобы о нем рассказали».
«— Мой рассказ — это… как ты сказал… мои воспоминания, — тоном прилежной ученицы ответила Марианна.
— Точнее, воспоминания о воспоминаниях, основанные на твоем субъективном отношении к ним.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что ответы на все вопросы, разгадка — таятся в тебе самой, в твоей собственной памяти. Это она говорит с тобой устами ведьмы, медиума и прочих персонажей.
— По твоим словам, все то, что рассказывала бабка о цыганском проклятии, душах и зеркалах, стихи медиума с зашифрованными в них символами, — игры моего разума?
— Вернее будет сказать — игры памяти».
«— Не бойся потеряться в Вихре, — говорила мать. — Отпусти страх, отпусти себя, отдай все наносное буре! Пускай пыль сгинет! Останется свет! И свет будет помнить!
— Что будет помнить свет? — спрашивала Бусинка.
— Свет будет помнить Гидру. Запомни: Смерть — это Гидра! Не дай Гидре поглотить тебя — нигде и никогда!
Бусинка растекалась, вливаясь в Вихрь, отпустив страх, исчезала насовсем, исполненная верой в память, которую обещал сберечь золотистый свет».
«— Что нужно сделать, чтобы вспомнить?
Она встретила его глаза — красные, блестящие, ясные.
— Проснуться, — ответил медиум, не отводя взгляд. — Чтобы вспомнить, надо проснуться.
— Как мне проснуться?
— Чтобы пробудиться, надо погрузиться в самый глубокий сон…»
«Воспоминания — не статичны. Они подобны реке, что вбирает в себя все новые воды, меняет направление, следуя течению. Время течет, и память, впитывая временной сор, меняется, трансформируется под влиянием пережитых эмоций, чувств, разного рода опыта».
«Мы оба получим свое, возможно. С одной лишь разницей: я стоял на краю, и мне плевать, что будет и что обо мне скажут, а тебе — нет».
«Постоянно пребывая в состоянии подавленности, угнетенного сознания, лишь попав на ту сторону — во тьму и холод леденящей пустоты, побыв в невесомости и бестелесности, он сумел прочувствовать истинный гнет мертвенного безвременья; лишь благодаря пребыванию по ту сторону зеркал он обрел понимание, что и «кролик», и «хищники» находятся в одинаковом положении жертвы, которых рано или поздно пожрет пустота, расщепляющая душу в бессознательное ничто».
«Прямо на них надвигалась сама Смерть, и окружающая серость расступалась перед ней. Именно такой Смерть предстала перед ними — не костлявой старухой с косой в балахоне, а исполинским черным псом с мощной грудной клеткой, огромной головой и массивной челюстью».
«Я хочу достичь белого парусника, где вечная безмятежность перламутровых волн станет моим оберегом от огненной пасти Гидры, несущей смерть. Смерть — это Гидра… Мы вечно бежим от нее, меняя маршрутки…»
«— Я долго буду ехать в маршрутке? — спросила Бусинка. Мать, поразмыслив, отвечала: — Долго, дочка, очень долго. Ты забудешь, как оказалась в ней. В маршрутке поедут с тобой и другие странники, много других, даже слишком много, и они тоже ничего не будут помнить. Но все они как один станут уверять тебя, что ты всегда жила в маршрутке, родилась в ней, и тебе придется поверить этому. А позже тебе начнут доказывать, и ты уверишься, что другого мира, помимо маршрутки, не существует вовсе».
«Широкая деревенская дорога… Заснеженный асфальт, по бокам — неказистые деревянные домишки утопают в сугробах, впереди — туманный горизонт оловянных небес. Прежде она уже шла той дорогой, вот только никак не припомнит когда. Голова ее покрыта серым пуховым платком, из-под которого выбиваются черные кудри. Грузное тело едва способно выдержать путь, но она знает — идти надо, не такое терпели. Но куда и зачем она идет, она силится вспомнить, но усилия эти напрасны… Марианна открывает глаза. Странный сон…»
«— Что такое Вихрь?
Чуткий к произнесенным словам ветер, выметая из-под колес листву, закружил ее в воздухе ровным кольцом, затем, стремительно изменив направление, швырнул вниз, разметав в беспорядке по коленям Марианны. Для нее это был знак, для мужчины — напоминание. Подмена понятий не меняла сути — Вихрь стоил того, чтобы о нем послушали, Вихрь стоил того, чтобы о нем рассказали».
«— Мой рассказ — это… как ты сказал… мои воспоминания, — тоном прилежной ученицы ответила Марианна.
— Точнее, воспоминания о воспоминаниях, основанные на твоем субъективном отношении к ним.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что ответы на все вопросы, разгадка — таятся в тебе самой, в твоей собственной памяти. Это она говорит с тобой устами ведьмы, медиума и прочих персонажей.
— По твоим словам, все то, что рассказывала бабка о цыганском проклятии, душах и зеркалах, стихи медиума с зашифрованными в них символами, — игры моего разума?
— Вернее будет сказать — игры памяти».
«— Не бойся потеряться в Вихре, — говорила мать. — Отпусти страх, отпусти себя, отдай все наносное буре! Пускай пыль сгинет! Останется свет! И свет будет помнить!
— Что будет помнить свет? — спрашивала Бусинка.
— Свет будет помнить Гидру. Запомни: Смерть — это Гидра! Не дай Гидре поглотить тебя — нигде и никогда!
Бусинка растекалась, вливаясь в Вихрь, отпустив страх, исчезала насовсем, исполненная верой в память, которую обещал сберечь золотистый свет».
«— Что нужно сделать, чтобы вспомнить?
Она встретила его глаза — красные, блестящие, ясные.
— Проснуться, — ответил медиум, не отводя взгляд. — Чтобы вспомнить, надо проснуться.
— Как мне проснуться?
— Чтобы пробудиться, надо погрузиться в самый глубокий сон…»
«Воспоминания — не статичны. Они подобны реке, что вбирает в себя все новые воды, меняет направление, следуя течению. Время течет, и память, впитывая временной сор, меняется, трансформируется под влиянием пережитых эмоций, чувств, разного рода опыта».
«Мы оба получим свое, возможно. С одной лишь разницей: я стоял на краю, и мне плевать, что будет и что обо мне скажут, а тебе — нет».
«Постоянно пребывая в состоянии подавленности, угнетенного сознания, лишь попав на ту сторону — во тьму и холод леденящей пустоты, побыв в невесомости и бестелесности, он сумел прочувствовать истинный гнет мертвенного безвременья; лишь благодаря пребыванию по ту сторону зеркал он обрел понимание, что и «кролик», и «хищники» находятся в одинаковом положении жертвы, которых рано или поздно пожрет пустота, расщепляющая душу в бессознательное ничто».
«Прямо на них надвигалась сама Смерть, и окружающая серость расступалась перед ней. Именно такой Смерть предстала перед ними — не костлявой старухой с косой в балахоне, а исполинским черным псом с мощной грудной клеткой, огромной головой и массивной челюстью».
«Я хочу достичь белого парусника, где вечная безмятежность перламутровых волн станет моим оберегом от огненной пасти Гидры, несущей смерть. Смерть — это Гидра… Мы вечно бежим от нее, меняя маршрутки…»
