Мистический реализм, история о цыганском проклятии, символизм, таро
Роман "Восход памяти" (2022)
Жизнь Марианны похожа на сказку, но отнюдь не добрую – чем дальше, тем страшнее. Всему виной – проклятье цыганки, повстречавшейся девушке на перроне железнодорожной станции. А что, если встреча эта не случайна, и вся ее жизнь подчинена чьему-то заранее продуманному плану? И проблемы в личной жизни, и несчастный случай, покалечивший ее, и необъяснимые провалы в памяти, и таинственный Вихрь – помеха в информационном поле, который пытается отыскать молодой ученый – Константин , - все части одной мозаики.
Жестокая цыганка, мальчик – андрогин с на редкость не походящим ему именем, призрачная девочка, обитающая по ту сторону зеркал, что зовет себя Марийкой, популярный рэп-музыкант и некая Бусинка – сущность из недр земли, – все связаны между собой невидимой нитью. И ключ ко всему запрятан глубоко в тайных подвалах памяти Марианны.
Личная история Марианны – история взаимоотношений девушки с ее прошлым и будущим, тесно переплетенная с символикой Таро, бег от самой Смерти. «Смерть – это Гидра, от нее надо бежать!» Только ли от нее? Марианне раскрывается альтернативная картина мира, с восприятием которой понимаешь, что бежать по сути некуда.
Книга погружает в мир магии и мистического символизма. Наряду с занимательным сюжетом и неожиданной развязкой, в ней под художественным соусом преподнесены некоторые практические знания.
Жестокая цыганка, мальчик – андрогин с на редкость не походящим ему именем, призрачная девочка, обитающая по ту сторону зеркал, что зовет себя Марийкой, популярный рэп-музыкант и некая Бусинка – сущность из недр земли, – все связаны между собой невидимой нитью. И ключ ко всему запрятан глубоко в тайных подвалах памяти Марианны.
Личная история Марианны – история взаимоотношений девушки с ее прошлым и будущим, тесно переплетенная с символикой Таро, бег от самой Смерти. «Смерть – это Гидра, от нее надо бежать!» Только ли от нее? Марианне раскрывается альтернативная картина мира, с восприятием которой понимаешь, что бежать по сути некуда.
Книга погружает в мир магии и мистического символизма. Наряду с занимательным сюжетом и неожиданной развязкой, в ней под художественным соусом преподнесены некоторые практические знания.
Художник Наталия Федорова
Художник Наталия Федорова
Художник Валентина Симонова
Художник Наталия Федорова
Художник Наталия Федорова
Художник Наталия Федорова
«Наши жизни… Нам только кажется, что они пересекаются. На самом деле они параллельны. Общей реальности не существует. У каждого своя дорожная карта мира. Разные очки — разные фильмы».
«— Я долго буду ехать в маршрутке? — спросила Бусинка. Мать, поразмыслив, отвечала: — Долго, дочка, очень долго. Ты забудешь, как оказалась в ней. В маршрутке поедут с тобой и другие странники, много других, даже слишком много, и они тоже ничего не будут помнить. Но все они как один станут уверять тебя, что ты всегда жила в маршрутке, родилась в ней, и тебе придется поверить этому. А позже тебе начнут доказывать, и ты уверишься, что другого мира, помимо маршрутки, не существует вовсе».
«Широкая деревенская дорога… Заснеженный асфальт, по бокам — неказистые деревянные домишки утопают в сугробах, впереди — туманный горизонт оловянных небес. Прежде она уже шла той дорогой, вот только никак не припомнит когда. Голова ее покрыта серым пуховым платком, из-под которого выбиваются черные кудри. Грузное тело едва способно выдержать путь, но она знает — идти надо, не такое терпели. Но куда и зачем она идет, она силится вспомнить, но усилия эти напрасны… Марианна открывает глаза. Странный сон…»
«— Что такое Вихрь?
Чуткий к произнесенным словам ветер, выметая из-под колес листву, закружил ее в воздухе ровным кольцом, затем, стремительно изменив направление, швырнул вниз, разметав в беспорядке по коленям Марианны. Для нее это был знак, для мужчины — напоминание. Подмена понятий не меняла сути — Вихрь стоил того, чтобы о нем послушали, Вихрь стоил того, чтобы о нем рассказали».
«— Мой рассказ — это… как ты сказал… мои воспоминания, — тоном прилежной ученицы ответила Марианна.
— Точнее, воспоминания о воспоминаниях, основанные на твоем субъективном отношении к ним.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что ответы на все вопросы, разгадка — таятся в тебе самой, в твоей собственной памяти. Это она говорит с тобой устами ведьмы, медиума и прочих персонажей.
— По твоим словам, все то, что рассказывала бабка о цыганском проклятии, душах и зеркалах, стихи медиума с зашифрованными в них символами, — игры моего разума?
— Вернее будет сказать — игры памяти».
«— Не бойся потеряться в Вихре, — говорила мать. — Отпусти страх, отпусти себя, отдай все наносное буре! Пускай пыль сгинет! Останется свет! И свет будет помнить!
— Что будет помнить свет? — спрашивала Бусинка.
— Свет будет помнить Гидру. Запомни: Смерть — это Гидра! Не дай Гидре поглотить тебя — нигде и никогда!
Бусинка растекалась, вливаясь в Вихрь, отпустив страх, исчезала насовсем, исполненная верой в память, которую обещал сберечь золотистый свет».
«— Что нужно сделать, чтобы вспомнить?
Она встретила его глаза — красные, блестящие, ясные.
— Проснуться, — ответил медиум, не отводя взгляд. — Чтобы вспомнить, надо проснуться.
— Как мне проснуться?
— Чтобы пробудиться, надо погрузиться в самый глубокий сон…»
«Воспоминания — не статичны. Они подобны реке, что вбирает в себя все новые воды, меняет направление, следуя течению. Время течет, и память, впитывая временной сор, меняется, трансформируется под влиянием пережитых эмоций, чувств, разного рода опыта».
«Мы оба получим свое, возможно. С одной лишь разницей: я стоял на краю, и мне плевать, что будет и что обо мне скажут, а тебе — нет».
«Постоянно пребывая в состоянии подавленности, угнетенного сознания, лишь попав на ту сторону — во тьму и холод леденящей пустоты, побыв в невесомости и бестелесности, он сумел прочувствовать истинный гнет мертвенного безвременья; лишь благодаря пребыванию по ту сторону зеркал он обрел понимание, что и «кролик», и «хищники» находятся в одинаковом положении жертвы, которых рано или поздно пожрет пустота, расщепляющая душу в бессознательное ничто».
«Прямо на них надвигалась сама Смерть, и окружающая серость расступалась перед ней. Именно такой Смерть предстала перед ними — не костлявой старухой с косой в балахоне, а исполинским черным псом с мощной грудной клеткой, огромной головой и массивной челюстью».
«Я хочу достичь белого парусника, где вечная безмятежность перламутровых волн станет моим оберегом от огненной пасти Гидры, несущей смерть. Смерть — это Гидра… Мы вечно бежим от нее, меняя маршрутки…»
«— Я долго буду ехать в маршрутке? — спросила Бусинка. Мать, поразмыслив, отвечала: — Долго, дочка, очень долго. Ты забудешь, как оказалась в ней. В маршрутке поедут с тобой и другие странники, много других, даже слишком много, и они тоже ничего не будут помнить. Но все они как один станут уверять тебя, что ты всегда жила в маршрутке, родилась в ней, и тебе придется поверить этому. А позже тебе начнут доказывать, и ты уверишься, что другого мира, помимо маршрутки, не существует вовсе».
«Широкая деревенская дорога… Заснеженный асфальт, по бокам — неказистые деревянные домишки утопают в сугробах, впереди — туманный горизонт оловянных небес. Прежде она уже шла той дорогой, вот только никак не припомнит когда. Голова ее покрыта серым пуховым платком, из-под которого выбиваются черные кудри. Грузное тело едва способно выдержать путь, но она знает — идти надо, не такое терпели. Но куда и зачем она идет, она силится вспомнить, но усилия эти напрасны… Марианна открывает глаза. Странный сон…»
«— Что такое Вихрь?
Чуткий к произнесенным словам ветер, выметая из-под колес листву, закружил ее в воздухе ровным кольцом, затем, стремительно изменив направление, швырнул вниз, разметав в беспорядке по коленям Марианны. Для нее это был знак, для мужчины — напоминание. Подмена понятий не меняла сути — Вихрь стоил того, чтобы о нем послушали, Вихрь стоил того, чтобы о нем рассказали».
«— Мой рассказ — это… как ты сказал… мои воспоминания, — тоном прилежной ученицы ответила Марианна.
— Точнее, воспоминания о воспоминаниях, основанные на твоем субъективном отношении к ним.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что ответы на все вопросы, разгадка — таятся в тебе самой, в твоей собственной памяти. Это она говорит с тобой устами ведьмы, медиума и прочих персонажей.
— По твоим словам, все то, что рассказывала бабка о цыганском проклятии, душах и зеркалах, стихи медиума с зашифрованными в них символами, — игры моего разума?
— Вернее будет сказать — игры памяти».
«— Не бойся потеряться в Вихре, — говорила мать. — Отпусти страх, отпусти себя, отдай все наносное буре! Пускай пыль сгинет! Останется свет! И свет будет помнить!
— Что будет помнить свет? — спрашивала Бусинка.
— Свет будет помнить Гидру. Запомни: Смерть — это Гидра! Не дай Гидре поглотить тебя — нигде и никогда!
Бусинка растекалась, вливаясь в Вихрь, отпустив страх, исчезала насовсем, исполненная верой в память, которую обещал сберечь золотистый свет».
«— Что нужно сделать, чтобы вспомнить?
Она встретила его глаза — красные, блестящие, ясные.
— Проснуться, — ответил медиум, не отводя взгляд. — Чтобы вспомнить, надо проснуться.
— Как мне проснуться?
— Чтобы пробудиться, надо погрузиться в самый глубокий сон…»
«Воспоминания — не статичны. Они подобны реке, что вбирает в себя все новые воды, меняет направление, следуя течению. Время течет, и память, впитывая временной сор, меняется, трансформируется под влиянием пережитых эмоций, чувств, разного рода опыта».
«Мы оба получим свое, возможно. С одной лишь разницей: я стоял на краю, и мне плевать, что будет и что обо мне скажут, а тебе — нет».
«Постоянно пребывая в состоянии подавленности, угнетенного сознания, лишь попав на ту сторону — во тьму и холод леденящей пустоты, побыв в невесомости и бестелесности, он сумел прочувствовать истинный гнет мертвенного безвременья; лишь благодаря пребыванию по ту сторону зеркал он обрел понимание, что и «кролик», и «хищники» находятся в одинаковом положении жертвы, которых рано или поздно пожрет пустота, расщепляющая душу в бессознательное ничто».
«Прямо на них надвигалась сама Смерть, и окружающая серость расступалась перед ней. Именно такой Смерть предстала перед ними — не костлявой старухой с косой в балахоне, а исполинским черным псом с мощной грудной клеткой, огромной головой и массивной челюстью».
«Я хочу достичь белого парусника, где вечная безмятежность перламутровых волн станет моим оберегом от огненной пасти Гидры, несущей смерть. Смерть — это Гидра… Мы вечно бежим от нее, меняя маршрутки…»
